Мне не следовало сюда приходить, но есть в баскетболистах что-то такое, отчего я теряю контроль.
Я сказала, что не пойду, и Эмилия уже ждет меня в доме хоккеистов, поэтому даже не знаю, почему позволила чертову Райану Ротвеллу убедить меня поменять планы и заскочить к нему. Почему я питаю такую слабость к высоким мускулистым парням, которые так хорошо действуют руками? Это одна из величайших загадок жизни, которую пытается разгадать половина девушек в Мейпл-Хиллс, судя по толпе на баскетбольной вечеринке.
Несколько хоккеистов оканчивают колледж, и сегодня у них прощальная вечеринка. Мы с Райаном прощались четыре раза на прошлой неделе, и, каким бы замечательным ни был этот парень, мы оба знаем, что поддерживать отношения он не будет. В следующем месяце он переходит в НБА, и я не питаю иллюзий, что в ближайшее время получу приглашение на матч в первый ряд. Однако это не помешало мне прийти по первому его зову, что больше говорит обо мне, чем о Райане.
Стою, никого не трогаю в тихом углу на кухне, обдумывая свои жизненные выборы и грея в руках выпивку, как вдруг вдоль кухонного стола ко мне придвигается непрошеный гость. Я инстинктивно закатываю глаза в ту же секунду, когда Мейсон Райт открывает рот, но это его не останавливает.
Он забирает у меня бокал, чего, как ему известно, я терпеть не могу, и отпивает из него.
– Что, Робертс, высматриваешь очередную жертву?
Боже, как я его ненавижу.
– Тебе баиньки не пора, Райт?
Окинув взглядом мою фигуру, он ухмыляется, отчего мне становится противно.
– Это приглашение?
К счастью, рядом с этим баскетболистом проблем с самоконтролем у меня не возникает.
– Приглашение отвалить и оставить меня в покое? Да.
Мейсон хихикает, и меня бесит, что он чему-то радуется. Не знаю, где этот парень набрался такой самоуверенности, но ее нужно разливать по бутылкам и продавать. Не знаю никого наглее этого пацана, тем более среди первокурсников.
Он возвращает мне стакан и наклоняется чуть ближе.
– Ты же знаешь, как меня заводит, когда прикидываются недотрогами?
– Я не прикидываюсь, Мейсон. Не доставай меня.
– Это почему же?
– Помимо того, что я терпеть тебя не могу? Ты первокурсник.
– Ты всего на четыре месяца меня старше.
Он сдвигает брови: как же так, девушка не падает перед ним на колени.
– Ты пер-во-курс-ник, – повторяю я.
Ему архисложно поверить, что девушка им не интересуется. Отчасти потому, что в привлекательности парню не откажешь, но главным образом из-за его чертовской самоуверенности. Мейсон больше похож на типичную рок-звезду, чем на баскетболиста. Высокий, черноволосый, с пронзительными голубыми глазами и бледной кожей с замысловатыми татуировками на руках и спине. Я со вздохом допиваю из бокала.
– Мне не нравятся ребята моложе меня.
– Осторожнее, принцесса. – Он прикрывает смешок рукой, и я прищуриваюсь. – Выставляешь напоказ проблемы с папой.
– Моя единственная проблема – это ты. – Хочется его задушить, но он может решить, что это прелюдия. – Кстати о папах. Как поживает директор Скиннер?
Каким бы нахалом ни был мой заклятый враг, есть у него одна слабость: его папа. Никто не знает, что он возглавляет в Мейпл-Хиллс спортивный отдел, и Мейсон хочет сохранить это в секрете, потому и взял девичью фамилию матери. Можно подумать, что, если у нас обоих проблемы с отцами, это поможет нам сблизиться, но мы никогда не ладили и друзьями не станем. Могу с уверенностью сказать, что всегда буду терпеливо ждать его краха.
– Приятно знать, что вы с Райаном разговариваете в постели обо мне. – Его фирменная ухмылка мгновенно сменяется хмурой гримасой, и он тянется к ближайшей бутылке. – Я переезжаю в комнату Рая, разве он тебе не говорил? Я даже не буду менять код на двери, чтобы ты могла попасть.
Этот парень не знает, когда нужно заткнуться.
– Очень мило. Но, серьезно, Мейсон, можешь дать мне телефон своего папы? Он такой крутой. – Так и есть. – И я хочу получить место в баскетбольной команде.
– Иди к черту, Аврора. – Он со стуком ставит бутылку обратно на стол и идет в сад.
– Осторожно, принцесса! – кричу я ему вслед. – Выставляешь напоказ проблемы с папой.
Меня обнимают сзади за талию, и я собираюсь ответить пинком, но слышу хорошо знакомый глубокий голос:
– Я не стану вытаскивать тебя из тюрьмы, если ты его убьешь.
– Он сказал, что у меня проблемы с папой.
Я поворачиваюсь к Райану. Вид у него озадаченный, словно он не вполне понимает, о чем речь.
– Только я сама могу об этом говорить.
Он кивает.
– Дошло. А что ты такого ляпнула, чтобы так его разозлить?
– Попросила номер телефона его папы, чтобы получить место в баскетбольной команде.
– Рори, – он так протягивает «ри», что я понимаю: у меня проблемы. – Ты же знаешь, что это должно остаться секретом. За поведением угрюмого плохиша скрывается чувствительная душа.
Не моя вина, что у Мейсона напряженные отношения с отцом. Это не делает его особенным, и про кумовство я никогда не говорила.
– Ладно, если это секрет, почему ты поделился им со мной?
Райан нежно целует меня в лоб.
– Потому что знал, как ты его ненавидишь, и пытался залезть тебе в трусы.
– Хм. Я бы тебе и так позволила.
Я позволила бы Райану Ротвеллу залезть мне в трусы в любой день недели. Я и так позволяла ему залезать туда далеко не единожды в неделю. Райан отличный парень, вот почему я предпочла выдержать гнев Эмилии ради того, чтобы напоследок повидаться с ним.
Обычно я не ожидаю от мужчин ничего хорошего, но Райан один из лучших, и наша дружба с привилегиями в последние пару месяцев доставила немало приятного.
У него репутация любителя свободных отношений, и я считаю, что колледж должен наградить его за то, что он осчастливил столько девушек за четыре года учебы.
В его честь нужно поставить памятник. Может, попрошу об этом отца Мейсона.
Райан берет пальцем мой подбородок и поднимает мою голову, выдергивая из размышлений.
– Я буду скучать по тебе, Робертс.
Ответ застревает у меня в горле. Чего-нибудь вроде «я тоже буду скучать» или даже простого «спасибо» было бы достаточно, но слова не идут. Почему я так теряюсь от нескольких ласковых слов, простого проявления дружбы и намека на то, что проведенное вместе время что-то значит для него?
Наши отношения всегда были чисто физическими, хотя, конечно, он пытался уговорить меня остаться после секса. Тем не менее приятно слышать, что он будет по мне скучать, даже если есть десяток других девушек, которым он может сказать то же самое.
Райан вздыхает, как будто может слышать мои суматошные мысли, а потом обнимает и зарывается лицом в волосы.
– Я буду завидовать парню, который сможет услышать, что творится в твоей голове, когда у тебя такое лицо. Приведи его на игру, я запущу мяч ему в голову.
– Вряд ли тебе или мне стоит об этом волноваться.
Он смеется мне в волосы, так и не отпуская.
– Я просто временная остановка. Парень, с которым ты спала до того, как встретила любовь твоей жизни.
– По статистике так и будет, если трахаешься со всеми.
– Поверь, Робертс, я ручаюсь за свои слова. Ты получишь свой хеппи-энд.
– Боже, Райан. Ты меня растрогал, а я ведь собираюсь на вечеринку к хоккеистам. Ты же знаешь, что грусть меня возбуждает.
Он смеется, и мы неохотно размыкаем объятия.
– Если ты еще два раза скажешь, что грусть тебя возбуждает, Мейсон покажется Битлджусом.
Я закатываю глаза и ищу своего заклятого врага. Тот пристает к кому-то в другом конце комнаты, за пределами слышимости.
– Можешь забрать его с собой? Без тебя я с ним не справлюсь.
Райан убирает волосы мне за ухо.
– Ты говорила, что этим летом хочешь измениться. Может, когда вернешься из лагеря, сможешь его терпеть. Поднаберешься опыта общения с детьми.
– Я сказала, что хочу избавиться от токсичной привычки вредить самой себе. Но не говорила, что хочу измениться, чтобы перестать ненавидеть Мейсона.
– Может, тебе стоит заменить любовные романы книгами по самосовершенствованию?
Я прищуриваюсь.
– Получил степень по английскому и думаешь, что у тебя теперь хватает квалификации рекомендовать книги?
– Ты права, Робертс. Не сбивай меня с моей стези.
«Прощай» так и висит в воздухе, но я не могу заставить себя произнести это слово.
– Сообщишь мне, как пройдет переход?
Райан кивает, в последний раз целуя меня в лоб.
– Обязательно. Не нарывайся на неприятности.
– А я нарываюсь?
– Вот именно, – смеется он. – В этом-то и проблема.
Как только я выхожу из такси, меня встречает Эмилия с невозмутимым выражением лица, которое я так люблю.
– Ты опоздала.
Трудно бояться девчонку с такой ангельской внешностью. Светло-каштановые волосы заплетены в косу и уложены как нимб, кончик носа и щеки обгорели на солнце, когда она вчера уснула в саду. Остальная кожа сохранила обычную призрачную бледность, так что я удивляюсь, как ей удалось поджарить только лицо. Но сейчас у меня нет настроения спрашивать об этом.
– Если я скажу, что ты прекрасно выглядишь, это поможет?
Это не помогает, и я теряю ее из виду в ту же секунду, как мы заходим в дом хоккеистов, где видим нечто похожее на вырезанную из картона хоккейную команду в натуральную величину.
Слава вечеринок хоккеистов гремит на весь кампус. Мы стараемся их не посещать, поскольку Эмилия предпочитает мероприятия, которые заканчиваются до полуночи, а я предпочитаю баскетболистов, но ее друг Джей-Джей уезжает на север в профессиональную хоккейную команду, и она обещала попрощаться.
Естественно, пришлось согласиться пойти с ней, потому что я хорошая подруга, а еще Эмилия пообещала мне по пути домой вегетарианскую пиццу. Теперь я немного беспокоюсь, что из-за опоздания угощение она не купит.
Несмотря на толпу людей, атмосфера в студенческом доме хоккеистов вполне домашняя. На стенах висят фотографии в рамках, на которых группа парней и две девушки; диванные подушки не выглядят так, будто в них достаточно микробов, чтобы развернуть биологическую войну, и, если глаза меня не обманывают, кто-то даже вытирал здесь пыль. А это что, подставка под кружку?
Я пробиваюсь сквозь толпу, озадаченная тем, что подошвы не прилипают к полу. Определенно чувствуя жажду, направляюсь в мое любимое место на любой вечеринке: на кухню. Большой стол уже заставлен ополовиненными бутылками различного спиртного и газировки. Я окидываю взглядом шкафчики, пытаясь определить, в котором из них могут стоять бокалы.
Пусть я на вечеринке, но я посмотрела немало документальных фильмов про море и не хочу пользоваться пластиковыми стаканчиками. Робко заглядываю в один шкафчик, но там только рюмки.
Рюмки и больше ничего. Во втором шкафчике обнаруживаются тарелки, а когда я собираюсь обследовать третий, чувствуя себя Златовлаской в доме медведей, за моей спиной кто-то прочищает горло.
– Ты что, воришка?
Я выглядываю из-за дверцы шкафчика, точно зная, что лицо у меня красное, как сигнал «стоп» на светофоре, и вижу парня, который обвинил меня в воровстве. Мой рост – пять футов семь дюймов[2], на шпильках еще больше, но он все равно возвышается надо мной. Черная футболка туго облегает широкую грудь, а бицепсы у него такие, что рукава вот-вот лопнут по швам. Тем не менее он кажется совершенно безобидным. Возможно, благодаря мягким чертам лица и совсем легкой щетине на подбородке. Утонченное лицо не соответствует телу. Русые волосы зачесаны назад, а глаза, в которые я наконец заглядываю, сапфирово-голубые. В них плещется какая-то неуверенность, но вместе с тем любопытство.
У меня еще не было настолько неловкого знакомства с симпатичным парнем.
Я невинно улыбаюсь.
– Если посуду не выносить из дома, это будет считаться кражей?
– Черт, я знал, что надо было изучать законы. – Он приподнимает уголки губ, сдерживая смех, и на щеках появляются ямочки. – Я думал, что кража – это если берешь то, что тебе не принадлежит.
– А если хозяин так этого и не узнает?
– Ну, если хозяин так и не узнает, то он очень нерадивый.
Парень потирает затылок, и я очень стараюсь смотреть ему в лицо, а не на бицепсы. Но я слаба.
– А что ты ищешь? – спрашивает он, подходя ближе.
Меня обдает сильным ароматом сандала и ванили. Парень прикладывает ладонь к дверце, за которую я по-прежнему цепляюсь, и осторожно ее закрывает.
Чего я ищу?
– Бокалы.
– Прости, тут только пластиковые.
– А ты знаешь, сколько пластика попадает в океан? Никто из тех, кто здесь живет, не знает.
Это самый длинный разговор о бокалах, который я когда-либо вела. Наверное, самый длинный разговор о бокалах, которые вообще вел кто-то на свете. Но я ловлю себя на том, что думаю, о какой еще кухонной утвари поговорить, чтобы поддержать беседу.
– Так ты идешь на преступление ради акул?
– Ну, не только. Еще ради рыб, черепах и китов.
Он закрывает глаза, словно борясь с улыбкой, и качает головой.
– Может, еще ради осьминогов. Я никого не ущемляю в правах.
Парень открывает глаза и, задержав пальцы на дверце еще на несколько секунд, обходит меня и направляется к шестому шкафчику. Открыв его, показывает полки с разномастными стаканами.
– Только ни в кого их не швыряй, а то нам обоим влетит.
Я поднимаюсь на цыпочки и беру бокал с эмблемой Мейпл-Хиллс, а потом еще для Эмилии с дурацкой надписью.
– Быстро ты их нашел. Что, уже лазил тут раньше?
«Аврора, прекрати чесать языком».
Я ставлю бокалы на стол, беру ближайшую бутылку с выпивкой и наливаю в свои трофейные бокалы. Услужливый незнакомец смеется и, откупорив бутылку газировки, придвигает ко мне. Ждет, пока я начну наливать, и отвечает:
– Нет, я здесь живу.
Вот черт. Его слова застигают меня врасплох, горлышко бутылки соскальзывает с края бокала, и на стол проливается липкая шипучая жидкость. Черт, черт!
– Прости, прости, прости!
Не успеваю я отреагировать, как парень вытирает лужу тряпкой.
– Я изви…
– Не волнуйся, – мягко говорит он, не давая мне распинаться дальше. – Это просто газировка. Отойди, чтобы не намокнуть.
Я слушаюсь, а парень достает дезинфицирующий спрей и тщательно протирает стол. Пьяные гости вокруг нас даже не замечают это действие, составляя себе коктейли. Закончив, он осторожно наливает в бокалы газировку и вручает их мне.
– Так это ты тут вытираешь пыль, – бормочу я.
– Что?
– Ничего. Спасибо и еще раз прости.
Он прислоняется к столу.
– Простить за то, что нарушила правило не лезть в шкафчики, или за беспорядок на кухне?
Я складываю руки на груди и игриво улыбаюсь.
– Я не видела знака «стоп».
На этот раз он смеется по-настоящему. Раскатистый смех кажется искренним. Я замечаю, что он украдкой осматривает меня с ног до головы. От его внимания мое тело начинает гудеть, и мгновенно хочется большего.
– Ты не похожа на девушку, которая будет обращать внимание на такое.
– Это почему же?
Вопрос провокационный. Я это знаю. Он знает. Парни, которые толпятся поблизости, прислушиваясь, – похоже, его товарищи по команде, – тоже это знают.
– Отвечай осторожно, мы на публике.
Незнакомец сдвигает брови и оборачивается посмотреть, кто там сзади. Когда он снова поворачивается ко мне, кончики его ушей розовеют. Наши зрители разбегаются, но его уверенность они уже поколебали. Эта внезапная застенчивость такая трогательная. Я привыкла, что ко мне подкатывают, но не припомню, чтобы кто-нибудь краснел. Мне хочется узнать, каким было его первое впечатление обо мне. Хочется, чтобы он продолжал смотреть на меня, как тридцать секунд назад. И немного хочется убить его друзей.
Я уже готова спросить напрямик, но тут на мое предплечье ложится теплая рука и рядом появляется Эмилия.
– Так хочется пить. – Она бросает взгляд на парня, потом на меня и улыбается ему. – Привет. Я Эмилия.
Он вежливо кивает.
– Приятно познакомиться. Я Расс.
– Ты Расс Джейдена? – спрашивает Эмилия, беря бокал и закатывая глаза при виде надписи.
Когда до парня доходит вопрос Эмилии, вид у него становится застенчивым. Ну почему ты такой милый?
– А, да. Наверное, так. Вряд ли Джей-Джей знает еще какого-то Расса.
Он снова трет затылок, под подолом его футболки показывается тонкая полоска загорелой кожи, и мой возбужденный мозг дает небольшой сбой.
– Я Аврора, – выпаливаю я почти агрессивно.
Эмилия поворачивается ко мне со смесью недоумения и неловкости на лице. Я предпочитаю ее игнорировать и допиваю бокал, чтобы резкий вкус водки прогнал укол унижения. Опустив бокал, я вижу, что Расс не сводит с меня глаз.
На его щеках снова появляются ямочки.
Эмилия прочищает горло, и я заставляю себя глянуть на нее. Она смотрит на меня так, будто потом намерена выпытать у меня все в подробностях.
– Я пришла сказать, что в кабинете собираются играть в «Пьяную дженгу»[3], если хочешь присоединиться.
– «Пьяную дженгу»?
– Они пишут вызовы на некоторых блоках, – объясняет Расс. – Робби и Джей-Джей любят делать игры интереснее.
Эмилия игриво цокает языком.
– Так и знала, что он там замешан. Бог знает, что это за вызовы. Рори, увидимся там?
Я киваю, и она опять исчезает, оставив меня с новым другом.
– Это весело?
Он снова поднимает уголки губ. Боже, обычно у меня не возникает желание целоваться с человеком только из-за того, как он улыбается, но на меня действуют его колебания между уверенностью и застенчивостью.
Расс делает большой глоток пива, обдумывая мой вопрос, а я просто жду. Мне следовало стыдиться своего бессовестного цепляния к словам, но парень симпатичный и слегка неловкий. Задам же я задачку своему будущему психотерапевту.
– Может, присоединишься и узнаешь сама?